КОБРИН Владимир Борисович (1930-1990)

Советский историк, доктор исторических наук, выдающийся  исследователь истории России XV-XVI веков.

Родился в Москве 5 июля 1930 года.

Серьезная увлеченность русской историей проявилась у Владимира рано - тринадцатилетним школьником он написал конкурсное сочинение на тему о судьбе опричного двора в Москве. В юношеском дневнике будущего историка находим генеалогические схемы родословий опричников, заметки об историках и истории XVI в. под общим заголовком "Социальный состав опричнины". Путь к профессиональным занятиям по русской истории не был прямым и легким, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что, будучи учеником исследователя русской старины М.Н. Тихомирова, он на последних курсах "уходит" в современность и защищает в 1951 году дипломную работу по истории современной Италии. Желание активно участвовать в общественной жизни страны увлекло его и переориентировало исследовательский интерес. Лишь через несколько лет молодой историк вернется из Сталино (Донецка), куда он был распределен по окончании университета, и вновь займется русской историей XVI в. Это было связано с тем, что после "дела врачей" (1953) В.Б. Кобрин изменил свою точку зрения на природу партийной власти и советского общества. Скептицизм станет с этого момента характерной чертой личности ученого. До полного разочарования в юношеских идеалах было еще далеко, но стало очевидным, что наука, следующая "указаниям компетентных органов". уже не увлекала творчески одаренного человека. Возвращение к прежним средневековым сюжетам осмысливалось им как возвращение к подлинной науке, где не властвуют идеологические догмы.

В 1955 году, после работы в библиотеке и лекторской группе Кобрин поступил в аспирантуру, занимался проблемами социально-политической истории XVI века, в 1958-1960 годах опубликовал серию статей по этим вопросам. Удачей всей его жизни можно считать знакомство с А.А. Зиминым. Он и рекомендовал в 1957 году молодого аспиранта на работу в отдел рукописей Государственной библиотеки имени В.И. Ленина. Общение с А.А. Зиминым многое изменило во взглядах Кобрина на науку - то была настоящая, полноценная "школа", столь необходимая каждому, кто входит в "храм науки". Деятельность "честного историка" Кобрин понимал как неподчинение сложной действительности прошлого заранее придуманной схеме. Проверкой научности, честности и гражданского мужества для многих историков была известная дискуссия 1964 года о времени создания "Слова о полку Игореве". А.А. Зимин отстаивал не только свое мнение, что «Слово» - подделка XVIII  века, но и право на него. В.Б. Кобрин поддержал учителя идейно и научно. В отзыве монографию Зимина он излагал не только научные, но и гражданские позиции. После смерти А.А. Зимина в 1980 году Кобрин активно участвовал в подготовке к печати его  трудов.

В.Б. Кобрин опубликовал более 20 работ в «Записках отдела рукописей» (обзоры, описания, исследования об отдельных поступлениях). С этого времени занимался вспомогательными историческими дисциплинами - генеалогией, антропонимикой, исторической ономастикой, топонимикой, фалеристикой. Позднее он опубликовал (в соавторстве) учебник по вспомогательным историческим дисциплинам. В 1961 году Кобрин защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук по теме «Социальный состав Опричного двора». Впервые в науке было фронтально изучено феодальное землевладение опричников. Составленный им список 277 «несомненных опричников» основывался на опубликованных источниках и многочисленных архивных материалах.

Начиная с 1970-х годов историк активно разрабатывал тему о светском землевладении в Московском государстве XV-XVI веков. В начале 1980-х гг. появился ряд его фундаментальных статей на эту тему. В 1983 году им была защищена докторская диссертация «Землевладение светских феодалов и социально-политический строй России XV-XVI веков». В центре исследования находились взаимоотношения  «землевладения и централизации, экономики и политики, власти и собственности». Изучение становления вотчинной и поместной систем в Северо-Восточной Руси привели автора к выводу о преимущественной роли княжеского пожалования в возникновении вотчины и тесной связи вотчинников с княжеской властью.

Принципиально новое положение о близости социального состава помещиков и вотчинников дает возможность автору отчетливо сформулировать тезис о неправомерности противопоставления вотчины и поместья, политических позиций «дворян» и «бояр», показать уязвимость концепции борьбы боярства с дворянством в изучаемый период. Выводы и наблюдения, сделанные в диссертации, составили содержание книги «Власть в собственность в средневековой России (XV—XVI вв.)». Анализ обширного актового материала по истории феодального землевладения позволил В. Б. Кобрину обосновать точку зрения, с которой он рассматривал политическую историю не только как противостояние прогрессивного самодержавия и борющегося с ним боярства: «Реальная жизнь слишком сложна и противоречива, чтобы во всех своих проявлениях подчиняться логической схеме».

В своих трудах Владимир Борисович определил Смутное время как «сложнейшее переплетение разнообразных противоречий - сословных и национальных, внутриклассовых и межклассовых». Он одним из первых российских историков говорил о Смуте не только как о крестьянской войне, но и  как о гражданской: «Вправе ли мы бушевавшую в России начала XVII века гражданскую войну свести к крестьянской?».

В,Б. Кобрин сыграл важную роль в борьбе ученых с тоталитарной системой за отстаивание права исторической науки на собственное понимание исторического процесса. В такой борьбе - и в условиях несвободы - возникла методология выживания исторической науки. Она выразилась в позитивистском источниковедении, для которого характерно было стремление, основываясь на источниках, а не на априорных идеях, обнаружить то, что было "на самом деле".

Как источниковед Кобрин обладал редким даром - тонким ощущением живого русского языка разных эпох. Он безошибочно утадывал стилизацию или подделку уже по языку документа. И в спорах с историками о подложности того или иного акта ученый находил в тончайших семантических и фонетических оттенках слов аргументы, решавшие спор.

С 1971 года Владимир Борисович преподавал в МГПИ имени В. И. Ленина. По свидетельству доктора исторических наук Андрея Юрганова, Кобрин «… умел быть одновременно мягким, интеллигентным наставником и темпераментным лектором, строгим экзаменатором и доброжелательным собеседником. Эрудиция его в вузовской аудитории не демонстрировалась, она была органично присущим оратору свойством». В 1989 году перешёл в Московский историко-архивный институт, где был профессором на кафедре источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин.

В 1989 году историк опубликовал научно-популярную книгу «Иван Грозный», в которой пришел к выводу, что Иван IV осуществлял террор с целью установления личной диктатуры. А опричнина (которую одобрял лично И.В. Сталин) не только не укрепила государство, а, наоборот, привела его к кризису. Исследуя политику «добродетельного героя и мудрого государственного мужа в первую половину царствования», он приходит к мнению, что без введения опричнины государство «на пути либеральных преобразований» продвинулось бы вперед в XVI веке и получило ровное, поступательное движение в последующие века. Изучение опричнины, за отрицание «прогрессивности» которой  в сталинские времена можно было загреметь куда-нибудь в Карлаг, привело историка к выводу:

Так был ли все же какой-то смысл, и если был, то какой, во всей этой вакханалии казней, убийств, во всех этих странных, часто противоречивых извивах правительственной политики, во внезапных возвышениях и столь же внезапных падениях временщиков? Речь, разумеется, не идет о поисках оправданий для опричнины. Каковы бы ни были прогрессивные последствия опричнины (если были), все равно у историка нет морального права прощать убийство десятков тысяч ни в чем не повинных людей, амнистировать зверство. Выбросив из истории моральную оценку, мы окажемся сторонниками давно осужденного, но все еще, увы, живого тезиса: «Цель оправдывает средства». Но такая позиция не только морально уязвима, она антинаучна, ибо, как в физике, измерение подчас меняет свойства объекта, так и в жизни цель меняется под воздействием средств. Нельзя достичь высокой цели грязными средствами.

В том же году Кобрин, совместно с К. А. Аверьяновым выпустил работу об известном российском историке, академике С.Б. Веселовском.

Последний период жизни ученого совпал с последними годами существования СССР. В это время появляется цикл его публицистических статей: «Вождь и царь», «Жду книги об итогах выборов», «Всё или ничего», «Необходимо помнить: политика — искусство возможного», «Два портрета. Курбский и Раскольников», «Под прессом идеологии».

Посмертно, в 1992 году, в издательстве «Московский рабочий» была опубликована научно-публицистическая книга В.Б. Кобрина «Кому ты опасен, историк?». В ней, в частности, говорилось:

А ведь гражданская война тем и отвратительна, что в ней нет правых и виноватых, что с обеих сторон есть и люди, самоотверженно жертвующие жизнью за то, что они считают благом для своей Родины, и убийцы, садисты, насильники. Самое же ужасное, что в обстановке раскола страны на два вооруженных лагеря в одном и том же человеке мог уживаться самоотверженный романтик, готовый отдать жизнь за товарищей, и убийца безоружных, но принадлежащих к "чужому" лагерю. "Белый" для красного, "красный" для белого переставал быть человеком.

Владимир Борисович Кобрин скончался в Москве 30 декабря 1990 года. Похоронен на новом Донском кладбище (колумбарий17, юго-восточная часть кладбища).

Имя выдающегося историка прочно вошло в анналы исторической науки. Свидетельством тому являются научные конференции, посвященные его памяти, научные статьи о его творчестве, новые публикации трудов и живой интерес современников к наследию ученого.

Благодаря таким историкам, как В.В. Кобрин, защищавший права исторической науки на собственное понимание прошлого, сегодня можно позволить себе многое - думать о разных путях изучения исторического опыта, сомневаться в том, что психическая природа человека неизменна, допускать разные методы изучения источников. А главное - ничего не бояться.